Голос II

Ну, что ж ты, — привяжи
себя покрепче к мачте.
По водам виражи
накручивая, плачьте,
Сирены. — Он плевать
хотел на ваши вопли
(и бюсты), в душу мать,
чтоб все вы тут утопли.

Ну, что же ты, — залей
горячим воском уши,
чтоб песен канаре-
ек водяных не слушать.

Но им не заглушить
мучительный и дикий,
до дна твоей души
проникший, голос тихий.

© Кира Черкавская, 29 февраля 2012

Голос I

Привяжи себя к мачте,
залей уши воском,
зажмурь глаза,
закуси губу.
И увидишь под веками
синие сполохи;
во рту почувствуешь
привкус ржавчины;
грудь сдавит так,
что покажется,
будто рёбра трещат,
и ломаются.
Но он не утихнет,
останется
с тобой,
как далёкая музыка.
Будешь бредить им
до скончанья дней.
Ни инфернальный,
ни ангельский:
человеческих связок
дрожание.
Ни повторить,
ни избавиться.
Ни к чему тебе страдивариус.

© Кира Черкавская, 27—29 февраля 2012

Реплика. № 13

...а у меня такое чувство, будто
мой самый близкий... главный человек
не умер, нет. — Уехал навсегда.
Туда, откуда — ни звонков, ни писем.

Туда ни самолётом не добраться,
ни на машине времени. — Никак.
Оттуда все другие шлют известья:
о том, о сём... о нём. Но — без — него...

© Кира Черкавская, 25 февраля 2012

Реплика. № 11

Если бы только знал, как тоскливо здесь зимою.
Если бы ты только знал, — как тоскливо здесь.
Если бы. Хоть что-нибудь. Мог. Ты. Чувствовать., Мой ангел.
Если б ты умел любить, — ты б не смог дышать.

© Кира Черкавская, февраль 2012

* * *

Я играю эту музыку и вижу твоё лицо.
Приложи морскую раковину к уху, — услышишь море.
Нет, его там нет. Но в мире масок, иллюзий и боли
я играю в эту музыку. И вижу — твоё лицо.

© Кира Черкавская, февраль 2012