Реплика. № 11

Так и прожить, не прийдясь по нутру, ко двору.
Как воробей на морозном декабрьском ветру...

© Кира Черкавская, декабрь 2010.

Симор: Послесловие

«If you can’t, or won’t think of Seymour, then you go right ahead
and call in some ignorant psychoanalyst...» J.D. Salinger: «Zooey»

Решили, что больна его душа
(не веря, впрочем, в душу ни шиша).
И нежную Психею залучили
в Бедлам...
Не вылечили.
Залечили

© Кира Черкавская, ноябрь 2010.

Diagnosis

Утром шёл снег. Hакануне
долгой зимы. Мы одни. Я,
слов не растративши втуне,
слушаю: Шизофрения…

Шорохи. Шелест. Шуршанье
крылышек хрупких, как иней.
Шепчут иные признанья
зевы шершавых Эриний.

Тест на безумие пройден?
Что же, прощай. До свиданья.
Вечное лето Господне
требует веры. И знанья.

© Кира Черкавская, ноябрь 2010.

Реплика. № 10

Так целились, что попадали,
Не в яблочко. Не в глаз, а в бровь.
И сплошь и рядом принимали
Сентиментальность за любовь.

© Кира Черкавская, октябрь 2010.

Летнее

Запах ткани, измученной солнцем,
Растворился в прохладной воде,
По реке добрался до японцев,
И теперь он — везде. И нигде.

© Кира Черкавская, август 2010.

Саншая

Познанье начинается с сомненья.
Сомнение ж — ни знанье, ни незнанье.
И, уж конечно, вовсе не ошибка.
Так глаз на расстояньи неспособен
определить — столб перед ним иль стела.

© Кира Черкавская, 25 июля 2010.

Из «Леса чаньских изречений»

Речь тает на устах.
И мысль, исток свой осознав,
теряет смысл.

© Кира Черкавская, 6 — 8 июля 2010.

***

Одна и та же песенка по-разному звучит:
Идёт ли налегке певец, иль что-то там влачит.
Мотив и ритм, слова и смысл меняются в пути.
Идти и петь, идти и петь, идти и петь, идти…

© Кира Черкавская, начало июля 2010.

Реплика. № 9

На свете счастье есть. И есть любовь и мудрость.
(Покой и воля, впрочем, тоже есть).
Ты не встречал их? Позабыл о встрече?
Но это, право же, не основанье
Считать, что существует только то,
К чему сумел ты лично прикоснуться.

© Кира Черкавская, 25 — 26 июня 2010.

***

Чёрный — цвет безнадежности.
Где ничего не родится.
Синий — безбрежности цвет.
Где невозможного — нет.
Иссиня-чёрное небо
Мне обещает — не знаю
Что. Но под ним ни к чему
Ни притворяться, ни лгать.

© Кира Черкавская, 23 июня 2010.

***

Все люди говорят на разных языках.
И в этом (тоже) суть изгнания из Рая.
Не ожидая зла (преодолев свой страх),
Бредёт свободный раб, тропинки разбирая.

А речь шумит рекой. И звёздами дрожит.
Горбушкою лежит в его худой котомке.
Столетьями он сыт ей. — Нищий Вечный Жид.
Один. Но не бежит. Ни предков, ни потомков.

© Кира Черкавская, июнь 2010.

Реплика. № 8

Вотще явился тебе Ангел-Проводник:
Слова запомнил ты, но понял их превратно.
Не оттого ль любовь темна, невнятна,
Горька… Тому, кто мягок и не вник.

© Кира Черкавская, май — 13 июня 2010.

Реплика. № 7

Не знать годами что к чему.
И вдруг — не вдруг — понять.
Почувствовать. Услышать. Тьму
Прошедших нанизать
Дней на верёвочку судьбы.
Рассыпать. Вновь собрать.
Увидеть: Никакого «бы»
Здесь не было. Сломать
Каркас строенья, чтоб иной
Соорудить приют,
Куда стремишься, как домой.
Где верят, любят, ждут.
Где не боятся ни черта
И ни глагольных рифм.
Где невозможна пустота.
Где жив Инфинитив.
Привет, мой Один, мой Ясон,
И Троя, и Улисс;
Мой Речи Дар, мой Небосклон,
И мой Тетрадный Лист.

© Кира Черкавская, 5 — 6мая 2010.

Выкл. № 2: В темноте

Просто выключи свет.
Посиди в темноте.
Сигарета в руке.
А вторая — в стекле
амальгамном — глазком.
(Зеркало на столе)
Отражение?
— Да.
Повторение?
— Нет.

© Кира Черкавская, апрель — 3 мая 2010.

Марихуана. Валенсии в утешение

Жила-была кошка. Её звали Маха
(от Марихуана). Нежный милый зверь.
Маха, из окошка выходя без страха
по ночам, летала. Ты уж мне поверь.

Махина Хозяйка долгою зимою
утешала Маху: «Вот тебе бекон.
Кончатся морозы, и картину Гойи
представлять мы станем, выйдя на балкон.

Маха соглашалась, головой кивая,
но ночных полётов тайну сохранив.
И с того балкона в первых числах мая
Маха стартовала. И — ушла в отрыв.

И Марихуаны не нашли в подвале.
На газоне тоже Махи не нашли.
А на небе кошку просто не искали.
Зря. Хуана стала Спутником Земли.

© Кира Черкавская, 28 апреля 2010.

Мой Арбат

Хорошо, что я тут больше не живу
Еле-еле удержавшись на плаву
Я сегодня здесь случайный странный гость
И в мозгу моём застрявший ржавый гвоздь
Вновь шевелится. Но боль уже не та
Вместо крови на ресницах пустота
На салфетке пара пятнышек чернил
Вместо слизи. Вездесущий Азраил
Накрывает проходящее крылом
Вот он — полный привидений старый дом
И другой, в чей прежних окон полукруг
С фонаря глядит повесившийся друг
А гуляющим прохожим невдомёк
Кто кому какой здесь преподал урок.
Слава Богу, мы тут больше не живём.
Да и не жили мы вовсе здесь вдвоём.

© Кира Черкавская, 21 апреля 2010.

Реплика. № 6

Не от литературы вовсе умер Гоголь,
А оттого, что гений отлетел.
И разрешенья ждавший у порога
Не захотел длить тела в мире тел.

© Кира Черкавская, 19 — 20 апреля 2010.

The unconscionable treachery of fate*

Таксу взяли на притравку.
Там её погрыз енот.
И собачий мозг булавкой
Колет мысль: Фортуна жжот!

Так тоскливо собачонке:
Душу — тянет, нос — саднит.
Слёз полны её глазёнки:
Список горестных обид

Предъявить судьбе бы надо,
Но какой в том, право, толк:
Норы — таксина отрада.
К счастью и енот — не волк.

© Кира Черкавская, 13 — 15 апреля 2010.

* From «Le Monocle de Mon Oncle» by Wallace Stevens

RV 548 и RV 576

Десять дней! Для весны — это целая жизнь.
Путешествие в край волхований.
И за бабочкой солнечный зайчик бежит,
Просияв от нежнейших признаний.

Крылья жёлтой крушинницы так веселы,
Золотою булавкою — лучик.
Дрозд приветствует их с полуголой ветлы:
Свищет так, чтобы ритм не наскучил.

Переходит легко из мажора в минор,
Покачнувшись на веточке хлипкой.
И грохочет из форточек рэпперов хор
И Вивальди гобои и скрипки.

© Кира Черкавская, 7 — 8 апреля 2010.

Реплика. № 5

Как будто точно знаешь: в этой книге
Как раз и было то Стихотворенье.
Но, как ни силишься, не можешь вспомнить
Его и ни найти. И это душит.
И скручивает жилы, спать мешает,
И сушит мозг, и не даёт покоя…
И ты, как совершеннейший безумец,
И днём, и ночью — ищешь, вспоминаешь.
То в самых неожиданных предметах
Ты видишь на слова его намёки;
Иль ритм тебе его вдруг станет слышен
То в мрачном Малере, то в Моцарте прозрачном.
То рифма вдруг всплывёт из ниоткуда,
То фраза в разговоре двух прохожих
Покажется тебе его началом…

© Кира Черкавская, 6 апреля 2010.

Реплика. № 4

Кузену

Ной был, конечно же, картезианцем
(Фигня, что мсье Ренатус сильно младше):
Зверушки были спасены в Ковчеге,
Построенном задолго до Потопа.

© Кира Черкавская, 1 апреля 2010.

Flute Quartet No. 1

М.Р.

«Безволие — преддверье высшей воли». Михаил Кузмин

Полупрозрачная пупырчатая дверь
Стеклянная. За ней — ни лиц, ни силуэтов
Не разглядеть: но лишь теплеют пятна света,
И флейты слышен звук. Что там за ней? Проверь.

Да, страшновато. Там, должно быть, белый конь,
Ковёр там -самолёт, растянутый над бездной,
Как паутинка льда в апреле (только тронь!)
И множество вещей как будто бесполезных.

Но как без них? Куда? Не жизнь — а маета,
Верченье белки в клетке, выбранной со вкусом.
И переплёт дверной подобием креста
В свидетели зовёт Младенца Иисуса.

© Кира Черкавская, 30 марта 2010.

* * *

Весна. Весна, а смена декораций,
Так иль иначе, требует усилья.
И в жанре романтических нотаций
Высвистывает птичка редондильи.

Предупреждает, и корит, и плачет,
Страстей перебирая список длинный.
А пёрышки её сердечко прячут
Средь влажных веток: голых и невинных.

© Кира Черкавская, 27 марта 2010.

Реплика. № 3

— Где бы мы ни были… — Нет никакого «мы».
Если (а это случится) дойдём до точки
(Разом решатся вопросы сумы-тюрьмы),
За всё ответить придётся поодиночке.

То, что известно подушке твоей, никто
Здесь не узнает. Да мало ли, что лепечут
Губы во сне. И дрожание плеч пальто
Лишь уловило в тот тёплый весенний вечер.

— Всё-таки… — Всё-таки не забывай меня,
Где бы мы ни были. Что бы там ни случилось,
Чёрная птичка в лучах вчерашнего дня
Вечным чириканьем к нам призывает милость.

© Кира Черкавская, 26 марта 2010.

Реплика. № 2

… Да, одиночество. Но сколь различны
Уединенье и от’единённость.
Внутри толпы становишься безличным.
Мой шар стеклянный! Лёд мой. Отстранённость

Моя хвалёная… Вы вновь пробиты.
Сквозняк развоплощенья в уши свищет.
И без ветрил старухино корыто
Летит в волнах. И счастия не ищет :-)

© Кира Черкавская, 25 марта 2010.

Хуана и Лавиния (Памяти Елены Шварц)

«Любовь — как соль, и ей всегда вредит
Как недостаточность, так и чрезмерность.»
Хуана Инес де ла Крус*.

Сестра Хуана ближе мне Лавинии.
Так же, как соль любви — дороже инея.
И разговор мой горестен с Хуаной
О той, чьё сердце — рана. Рана? Рана.
Прощай, Лавиния. Привет, сестра Хуана.
Что там — за линией огня, анжамбемана?
Какую соль вы обрели взамен
Страданий, трепета, иллюзий, перемен?

© Кира Черкавская, 23 марта 2010.

* Перевод с испанского Инны Чежеговой (Исп.: «… de aquel que de mi amor réditos cobra; / porque es la sal del gusto al ser querida: / que daña lo que falta y lo que sobra».)

Памяти Елены Шварц

«Не может, братия мои, смоковница
приносить маслины или виноградная лоза смоквы.
Также и один источник не может изливать соленую и сладкую воду» (Иак. 3:12).
«И как соль, рассыпает Он по земле иней,
который, замерзая, делается остроконечным». (Сир. 43:21).

Тебе читателя такого,
Как я, совсем не нужно было.
Твоё горячечное слово
Холодным ужасом по жилам
Моим текло. А стало — солью.
Кристаллом острым. Безотрадным.
Его я растоплю. Но — больно.
Так больно. Страшно. И досадно.

© Кира Черкавская, март 2010.

* * *

Розоватый мёд гречишный
Льётся на землю с небес.
Шорох, шёпот еле слышный.
Полукругом — зимний лес.

Здесь Война была. Теперь же
Мир мы заключаем тут.
И ни_что не будет прежним:
Облаками вдаль плывут

Обольщенья и надежды
(Кто там разбивает лёд?
Для чего закрыты вежды?).
Остаётся — только мёд.

Мёд поэзии, вобравший
Мёд вечерния зари.
Длится, длится день вчерашний
У Всегдашнего внутри.

© Кира Черкавская, 18 марта 2010.

Реплика

… но Жизнь есть жизнь: и подготовка к смерти —
Всего лишь часть назначенных заданий.
Прекрасна сакура, но в мире так_же есть
Бананы, помидоры и картошка…
Есть колос. Есть зерно. И есть мука.
Есть тесто пресное. И есть опара.
Маца, блины, багет... И каравай
Не непременно для себя печённый.
Моцарт и Mozart есть. И у него
Есть Реквием и есть Сороковая…

© Кира Черкавская, 18 марта 2010.

* * *

Отколупнув ракушечки со дна
Своей лодчонки, — понадёжней спрячь
От тех, с кем арифметика нежна,
Но кто не знает посложней задач.

Обломится пусть ноготь, и луна
Его ущерб на небе повторит;
И песенка — хоть хорошо слышна —
Не всё и не со всеми говорит.

© Кира Черкавская, 16 марта 2010.

Парное

М.Р.

I. Почти Пародия

Не то, не это, не любовь, не ревность, —
Над нами торжествует — Повседневность
И разъедает всё, как кислота
Пространства-времени Чеширского Кота.


II. Разговор

— Всё тонет в повседневности.
— Поверь,
Отнюдь не всё: Кой-что да остаётся.
Пусть — спит, но — как от выстрела — проснётся
И вломится в незапертую дверь.

© Кира Черкавская, 15 марта 2010.

Ломоносовский, 14

Ползёт с карнизов снег подтаявший, и дом
Вздыхает о весне: Не нынешней — тогдашней.
И эхо смерти той, и тех рыданий гром
Живут и будут жить — в его имперских башнях.

Дом вспоминает их — тех женщин, что его
Построили. И тех, кто им служил конвоем.
И он хранит их слёз солёное тепло,
Не разделив его на «доброе» и «злое».

Надежды, трепет, боль, отчаянье и страх
И беспощадный мат, и тихий скрип зубовный
Хранит его кирпич. Они в его стенах
Как в жизни — сплетены. Как в смерти — безусловны.

Он пережил их всех. И нас переживёт.
Живучий монумент монстроидальной кладки.
И снова март придёт. И снова дом вздохнёт,
Отбрасывая тень на детскую площадку.

© Кира Черкавская, 5 марта 2010.

Март

Открылся вид на небо.
Наверное и путь.
Что взять с собою? Хлеба —
не выйдет. Ну и пусть:
Возьму с собою парка
заснеженную гладь,
чтоб было летом жарким
на чём стишки писать.

© Кира Черкавская, 9 февраля 2010.

Камея

Я нашла её через (плюс-минус) почти столетие.
Но узнала не сразу. Она же меня приметила.
И пришлась по руке, по душе и по сердцу. По памяти:
Рим и траурный Лондон, Петрополь, Москва… Вместе нам идти.

Вместе в море вернуться и пеною стать и на гребне волн
К небесам взлетать. Ты — мой парус, а я… Я — твой утлый чёлн.
Я твой дом земной, ты в его окошках нездешний свет.
Исполненье сна. Вдохновение на остаток лет.

© Кира Черкавская, 2 марта 2010.

* * *

«В нашей дести листов по двести». Пословица

Да, весна, должно быть, близко.
Её знаки — там и тут:
Клочья порванной записки —
Льдины по реке плывут.

Полностью стишок, который
Разметала эта десть,
Мы с тобой, дружок, не скоро
Удосужимся прочесть;

И за горизонт уносит
Строфы быстрая вода:
Там никто тебя не спросит,
Что такое «никогда»

© Кира Черкавская, 25 февраля 2010.

* * *

Заваливает снегом город.
Остановившись, — сам сугробом
Становишься: Пологим гробом
Иль коконом. Из них — которым
Ты чувствуешь себя: изгоем
(Изгнанником) или героем
Очередной метаморфозы —
Твой выбор, выход из мороза
Зимы

© Кира Черкавская, 22 февраля 2010.

* * *

Узнай меня, прошу,
По бороздам тетрадным
Вослед карандашу
Бредущий своенравно.

Парадных и лачуг
Приоткрывая двери:
Здесь — поборов испуг,
Там — встретив боль потери.

Узнай среди иных,
Средь прочего. Другого.
Услышь. Мой голос тих.
Но он — живое. Слово.

© Кира Черкавская, 18 февраля 2010.

Лизе. Девять лет назад: I

«Хорошо бы собаку купить». И. Бунин
«Кто чувствовалъ, того тревожитъ / Призракъ не возвратимыхъ дней:..» А. Пушкин

С собакой одиночество вдвоём
вернее и честней, чем с человеком,
что приходил в мной выдуманный дом —
Элизий с Прозерпиною-калекой.

© Кира Черкавская, 9-13 февраля 2010.

Лизе. Девять лет назад: II

«А то, что очевидно для людей,
собакам совершенно безразлично.
Вот это и зовут: “собачья верность”»
И. Бродский

Чашка кофе, три сигареты и лень — оставлять постель.
Длит февраль за окном зиму: иней плюс «снег, метель».
Потихоньку светлеет: Пора выходить, однако
(расширять — пространство и время — делить), с собакой.

© Кира Черкавская, 9 — 10 февраля 2010.

Вчерашний Пейзаж

Смотри, — видишь, время замедлило бег
(Б.Л.Пастернаку — привет):
Кружится, на землю не падая, снег
под небом, которого — нет.

© Кира Черкавская, 4 февраля 2010.

ОЧ от КЧ

Спросила просто: «Что тебе по сердцу
(иль по сердцу)?» И — сдвинула клише.
И отворилась потайная дверца:
Чтоб выпустить всё, что не по душе.

© Кира Черкавская, 31 января 2010