Рождественское

В обиде тесноты
иду на глубину.
Подгнившие листы
я за собой тяну.

И буковок ряды,
прилипшие к листу,
под зеркалом воды
уходят в темноту.

С другой странички глас-
ных оторвался рой.
И утонувший глаз
их видит над волной.

Они летят, летят
над амальгамой вод,
похожи на утят,
что в тучах видел тот

венецианский дож —
неисцелимый. Иль
тот чех, что в снег и дождь
к затону приходил.

Следить за гладью вод
теперь иных черёд:
всегда найдётся тот,
кто пёрышко найдёт.

© КЧ, декабрь 2008

IN MEMORIAM

Если бы я была твоей собакой,
была твоей собакой — стильной умной таксой,
я бы, конечно, любила жрать какашки
и тухлые объедки подбирать.
Я в нору лезть нисколько б не хотела,
не очень-то хотела на выставки таскаться.
И обходя преграды и запреты,
в постель бы забиралась по ночам.

Короче, я была бы жуткой сукой,
упрямой хитрой сукой. Сердя тебя ужасно,
я на тебя бы смела огрызаться,
а на чужих рычала б только так.
Если бы я была твоей собакой,
была твоей собакой — нам бы пришлось непросто.
И не хочу я быть твоей собакой,
Довольно мне, что я — твоя жена.

5 — 7 декабря 2008
© Кира Черкавская

* * *

(Иосифу Бродскому)

Я всё ещё не верю в пустоту.
Четверг прошёл. И пятница настала.
Двенадцать лет — ого! — как Вас не стало.
И дофига кто клонится к листу.

Средь них и я, признаться. Впрочем, Дантом
себя не ощущаю. Ну, уж нет!
Каким атлантом, квантом, фолиантом
или талантом залатать куплет?

Да ладно, бог с ним. Я же не об этом.
Тогда о чём? Ах, да, — о пустоте,
о времени, о языке поэта,
вещице, лужице, о снеге и воде.

Она мертва. И в этой строчке — боль.
Вода черна, и пахнет снег карболкой.
Там, где Вы нынче, очевидны соль
и смысл любви и смерти. Ну а толку?

Ноябрь, 2008
© Кира Черкавская

ЛИМЕРИКИ (в остервенении от работы)

Саша Пушкин однажды на бале

Повстречал Гончарову Наталью.

И сказал ей: «Ого!

Ты отнюдь ничего!»

И детишек они настрогали.

Раз Есенин слоняясь без толку

С босоногою встретился тёлкой.

Она старше была

И Серёге дала.

Но жалела потом втихомолку.

Маяковский с прекрасною Лилей

Часто вёл себя как простофиля.

Лиля ж скромной была:

Лишь с двоими жила,

Хоть могла обслужить эскадрилью.

Достоевский пристрастьем к рулетке

Был обязан крестьянке-старлетке.

Ах, Полина! Она,

И нежна, и страшна,

Федю трахала редко, но метко

Надышавшись туманов с духами

Блок мечтал о прекрасной, блин, даме.

По соседству нашёл:

Вышло — нехорошо.

Словом, Любочке жизнь испоганил

Белый Блоку однажды за Любу

Навернул основательно в зубы.

Этот дикий скандал

Весь бомонд смаковал:

Дескать, фи, как нелепо и грубо

© Кира Черкавская, 2008, "Гелеос"

Осень

«Она жива еще сегодня, завтра нет»
Пушкин

Нам дарит осень кряду
Неделю светлых дней:
Отменная награда
За длинный шлейф дождей

И провожая лето,
Под солнцем — наконец! —
Блистает лес, одетый
В сомнительный баргец.

И бабочками листья
Кружат перед окном
Им, как собакам, свистнем
Запустим стайку в дом

Они начнут носиться
Над тёплою плитой
Расцветит наши лица
Их отблеск золотой

Их бешеная полька
Нам скрасит эти дни
Не вспоминать бы только,
Что мёртвые они

Сентябрь — декабрь, 2007
© Кира Черкавская, 2007