Рождественское

В обиде тесноты
иду на глубину.
Подгнившие листы
я за собой тяну.

И буковок ряды,
прилипшие к листу,
под зеркалом воды
уходят в темноту.

С другой странички глас-
ных оторвался рой.
И утонувший глаз
их видит над волной.

Они летят, летят
над амальгамой вод,
похожи на утят,
что в тучах видел тот

венецианский дож —
неисцелимый. Иль
тот чех, что в снег и дождь
к затону приходил.

Следить за гладью вод
теперь иных черёд:
всегда найдётся тот,
кто пёрышко найдёт.

© КЧ, декабрь 2008

IN MEMORIAM

Если бы я была твоей собакой,
была твоей собакой — стильной умной таксой,
я бы, конечно, любила жрать какашки
и тухлые объедки подбирать.
Я в нору лезть нисколько б не хотела,
не очень-то хотела на выставки таскаться.
И обходя преграды и запреты,
в постель бы забиралась по ночам.

Короче, я была бы жуткой сукой,
упрямой хитрой сукой. Сердя тебя ужасно,
я на тебя бы смела огрызаться,
а на чужих рычала б только так.
Если бы я была твоей собакой,
была твоей собакой — нам бы пришлось непросто.
И не хочу я быть твоей собакой,
Довольно мне, что я — твоя жена.

5 — 7 декабря 2008
© Кира Черкавская